Самый младший лейтенант - Страница 27

Впрочем, сейчас в грядущее пекло операции «Цитадель» как-то не верилось. И в то, что эти изуродованные танки кто-то сможет починить, тоже не верилось. Завод выглядел неживым. Полуразрушенные корпуса, рыже-грязные, подтаявшие наледи. Людей почти не видно. Где-то сыпала искры сварка, стучали кувалдами. Прошел озабоченный парнишка в громадной промасленной кепке и ватнике не по росту, – рукава закатаны, под мышкой деревянная коробка с инструментом.

– Народ вкалывает, а мы вроде по путевке турагентства прогуливаемся, – ворчливо заметила Катрин.

– Ну, ночью мы на общих основаниях поработали, – заметил Женька.

– Гордишься? Ну-ну. Лучше прикинь, как нам повезло. Не услышали бы мы мотоциклистов – прямо на подъеме лбами столкнулись бы. В тридцать секунд та кофемолка горбатая спалила бы наши машины, да и «тэшку» нашу беззубую.

– Так он же бронированный.

– Пистолетно-автоматную пулю держит безупречно. С 20-миллиметровым снарядом посложнее. Впрочем, мы с тобой сейчас к пехоте приписаны, да и слабо я разбираюсь в бронетехнике. Знаю только, что эти Т-60 в текущее время признаны немодными и несоответствующими духу времени. Впрочем, всё это неважно. Главное, до города мы добрались, пусть и ракообразно. А тебе нужно поосторожнее быть. Везение – штука изменчивая. Подстрелят – я очень расстроюсь.

– Спасибо, тронут, – пробормотал Женька.

Прошли через проходную. Катрин бегло продемонстрировала часовому пропуск. Охраняли завод так себе, – особого смысла не было, – территория огромная, забор из оборванной колючей проволоки и разнесенных снарядами и бомбами кирпичных пролетов, никакого злоумышленника не задержит.

– Сейчас двигаемся к непосредственному месту операции, осматриваемся. На везение больше не рассчитываем, – изложила план действий начальница.

Женька вовсе не считал, что до сих пор группе так уж везло. Ночью вступили в бой, честно отстреливались, потом ехали тьмой на ощупь, рисковали. До завода добрались, а тут даже накормить никто не удосужился. Спать хочется. И вообще, если Мезина думает что рядовой Земляков подходит на роль вьючной лошади, то это глубочайшее заблуждение.

Шагать с тяжелым узлом и винтовкой за плечами было трудновато. Катрин, конечно, права, – сама она с трофейной винтовкой выглядела бы странновато. Но совесть тоже нужно иметь. Что за барахло в узле? Килограмм двадцать, точно.

– Товарищ Катя, привал будет? Портянки бы перемотать.

– Вот, Земляков, и заговорил ты как полноценный боец маршевой роты. Только на такие детские вопросы здесь отвечают просто – не положено! После войны отдохнешь. Но ты, как интеллигентный младший лейтенант с академическим образованием, имеешь право на снисхождение. Сейчас «тачку» какую-нибудь попробуем поймать…

Машины шли редко. Катрин вскидывала руку, но грузовики проскакивали мимо. Группа «К» брела по обочине, усыпанной битым кирпичом. Где-то над городом жужжали самолеты, хлопали выстрелы зениток.

– Как бы сюда эта летучая сволочь не наведалась, – командирша с тревогой поглядывала на небо. – Стратегический объект рядом.

– Может, повезет и пронесет, – прохрипел взмокший Женька.

– Не нужно жрать, что попало, тогда не пронесет. А если поменьше пыхтеть будем и по сторонам поглядывать, то и без везения обойдемся. Мы люди подготовленные и сюда всего на недельку в гости заскочили. Удача нормальным людям требуется. Вот, например, Борису-танкисту.

– Почему именно ему?

– Да он вроде нормальный парень, только неудачливый. Но симпатичный.

Женька скептически глянул в затылок наставнице. Странные вкусы у Екатерины Георгиевны. Танкист – парень, наверное, неплохой, только на нем слой солидола и соляры толщиной в палец. Полушубок жуткий, можно вместо дополнительной брони на башню крепить. Ага, симпатичный…

Все-таки повезло, и дальше поехали на повозке. Дядька-обозник направлялся на Журавлевку и не возражал, когда младшие лейтенанты пристроились на жухлой соломе и стопе пустых мешков. Катрин немедленно начала расспрашивать о лошадях. Женька удобно оперся боком об узел и смотрел вокруг. Пегая и гнедая лошадки шустро постукивали копытами. Вокруг тянулся серый неприветливый город, больше похожий на непомерно большую деревню, чем на первую столицу УССР. Людей было мало, торопливо проходили женщины в низко повязанных платках, несли кошелки с чем-то непонятным. Сидели на рухнувшем столбе трое мальчишек, – пытались рассмотреть, чьи самолеты жужжат в небе. Тянулись частные домики, все в облезшей побелке, в маленьких садиках торчали некрасивые, голые ветви фруктовых деревьев. Разрушений здесь было не так много. С правой стороны виднелось пожухшее, в пятнах снега, поле. Женька сообразил, что едут самой окраиной. Из-за города снова доносилась канонада. Оказалось, привык уже рядовой-лейтенант Земляков, – почти не замечались те вздохи войны.

– Пегие – самые умные, – убежденно настаивала Катрин. – У нас кобыла была, так аж пугала интеллектом. Умная, сдержанная, спокойная. Ей бы дар речи, точно бы должность коменданта заняла. Спиноза и Лев Толстой в одной морде.

– Про Спиноз не знаю, а бывает, что и саврасые кой чего соображают, – возражал возница. – У нас в деревне так и говорили – савраску бери, да не дури. Впрочем, бывает и навыворот…

Беседу опытные коневоды закончили на развилке, – возница держал путь дальше, в прячущуюся в низине Журавлевку, а опергруппе нужно было сворачивать к центру города.

– Будь жив, отец, – пожелала Катрин, закидывая на плечо вещмешок и винтовку.